Лешкина любовь - Страница 12

— А ты спи, Коленька, спи себе! Ты у меня как на курорте устроен!

За спиной Лешки лязгнула тяжелая щеколда, и он, еще не успев оглянуться, уже знал, что из ворот выбежала Варя, угадывая это провалившимся куда-то сердцем, которое горячей волной захлестнула кровь.

— Алеша, я недолго, правда? — спросила с полуулыбкой Варя, поправляя полосатый шарф на голове, — он так был ей к лицу! Как бы догадываясь, о чем хотел спросить и не спросил Лешка, она, опуская глаза, скороговоркой добавила: — Бидон из-под молока я оставила… завтра возьму!

И Лешка, внутренне сияя, понял, что Варе, так же как и ему, хочется походить и по осиновому колку и по этой вот расстилающейся перед ними поляне, за которой виднелись луковица церковного купола с тускло поблескивающим золоченым крестом и красные крыши санатория.

— Нашего Змея Горыныча нет дома… Можно и погулять, — сказала Варя. — А в прошлое воскресенье я и на пятак не отдохнула.

— Куда же он у вас делся? — спросил Лешка, не спуская с Вари глаз.

Она засмеялась:

— На работе. У него такая работа — сутки спит, двое отдыхает.

Засмеялся и Лешка:

— Где же он так… вкалывает?

— Шофером на пожарке.

— Варя, а почему бы тебе не поступить работать? — помолчав, сказал Лешка. — Даже к нам на завод можно: у нас знаешь сколько девчат!

Варя опустила глаза.

— Они меня сюда взяли после смерти мамы… Ну, чтобы я сестре помогала. Она больная, все лечится. А сама я… даже с охотой…

Вдруг она замолчала и отвернулась.

— Пойдем отсюда, — немного погодя сказала Варя.

Не сговариваясь, они повернули влево и побрели в сторону осинника. Дачи скоро кончились, и Варя с Лешкой, поднявшись на пологий бугор, вошли в колок.

Старые осины с кочкастыми наростами на стволах поражали своей голой высотой, уходящей к блеклому эмалевому небу, а молодые тонкие деревца казались какими-то беспомощными и жалкими, уже заранее посиневшими в предчувствии близких холодов.

Вдали ненадоедливо шумела быстрая речушка, огибавшая колок, вокруг было пустынно и светло. От сухой земли, прикрытой несколькими слоями тлеющих листьев, отдавало горьковатым, кладбищенским запахом. Но когда ты не один, когда каждому из вас по восемнадцать лет, то все кажется прекрасным и отрадным: и грустный осенний лес, и запах увядания; и даже облезлый мышонок, юркнувший в норку, умиляет твою подружку, до этого как огня боявшуюся мышей, и ты тоже умиляешься с ней вместе.

— Посмотри, — сказала Варя, беря Лешку за руку, — посмотри, какой страшный курган.

Лешка повел глазами в сторону и увидел небольшой холм. На нем стояли три ели, обхватывая мшистый купол своими железными, почерневшими от времени корнями, точно паучьими лапами.

Доверчиво прижимаясь к Лешке плечом, Варя снова повторила:

— Правда, страшный и… какой-то таинственный? И как, скажи, пожалуйста, он появился тут на ровном месте?

В тон Варе, загораясь ее любопытством, Лешка проговорил осипшим, простуженным голосом:

— А вдруг под этим курганом… знаешь, что зарыто? Клад, а?

— Клад? — Варя сделала большие глаза, — Да неужели?

— У нас на Волге… там столько разных легенд про клады старички рассказывают! — Лешка замолчал, колупая носком сапога, начищенного до блеска, серый жесткий лишайник у подножия холма.

— Алеша, а если бы тут и на самом деле золото было зарыто? Много золота? — шепотом спросила Варя. — Что бы мы тогда стали делать?

Лешка пожал плечами.

— Ну, сдали бы куда-нибудь…

Вдруг он прикрыл ладонью рот, побурев лицом и стараясь сдержать душивший его кашель.

— Что с тобой? Ты простудился? — спросила Варя, когда Лешка откашлялся.

— Пройдет. Это я вчера после первой получки… семь порций мороженого съел.

Глядя в его потупленные глаза, засиявшие из-под длинных черных ресниц, Варя восторженно ахнула:

— Сумасшедший! Как ты сосулькой не стал?

А Лешка, делая вид, будто он оставляет без внимания ее слова, весело продолжал:

— Мы прошлую неделю даже чай не пили — сахару не было. Дядя Слава в ту получку чуть ли не все деньжата на меня извел — телогрейку купил, сапоги, ну, и нам туговато было. Вот я по сладкому и соскучился… Хочешь, Варя, мороженого? Пойдем сейчас на станцию, и я тебе десять пломбиров куплю!

Варя замотала головой:

— Спасибо. Я мороженого вот на столечко не хочу.

Она толкнула Лешку в грудь и побежала. Лешка кинулся вслед за ней, но она бежала легко и резво, и догнал он ее, запыхавшуюся и веселую, у зеленой прогалины, на которой паслась стреноженная лошадь с годовалым жеребенком.

— Тише, медведь! — притворно строго сказала Варя, обдавая Лешку, схватившего ее за плечи, быстрым и теплым дыханием, и снова повернула голову к навострившему уши стригунку.

Удивительную силу стала приобретать над Лешкой Варя! Один ее косящий неодобрительный взгляд может ввергнуть его в уныние, от одного ее резкого слова опускаются, как неживые, руки. Что такое творится с ним, Лешкой, в последнее время? Неужели это не он был грозой девчонок Хвалынска, всегда в обращении с ними неприступно гордый и презрительно насмешливый! Посмотрел бы сейчас на него закадычный дружок Славка, ну что бы он сказал? Лешка подавил грустный вздох и смиренно замер за спиной Вари.

— Коняшка, коняшка! — нежно говорила в это время Варя, осторожно, шаг за шагом, приближаясь к жеребенку, стоявшему в стороне от матери.

Лошадь подняла морду, поглядела на Варю и Лешку умными спокойными глазами и снова уткнулась в траву.