Лешкина любовь - Страница 103

103

— Женечка, будь ласковым! Принеси из речки ведерко водицы. Во рту все пересмякло.

— Я мигом! — охотно отзывался Женька и, разыскав где-нибудь порожнее ведерко, бежал к Усе, бодро напевая:

Что нам луна, что нам луна?
Мы Марса схватим за рога!
А вот Венере — хвост загнем
И все планеты обоймем!

Заявлялся из Жигулевска Серега, весь перепачканный цементом, трепал ласково Женьку за жесткие свалявшиеся вихры и вместе с другими рабочими принимался таскать в сарай неприподъемные мешки из плотной бумаги.

А во время перекура Серега с Женькой сидели на подножке самосвала. Иногда молчали, иногда оживленно разговаривали. Женька выкладывал шоферу свои немудрящие новости, а тот — свои. Они уже раза три собирались на рыбалку, но поездка все откладывалась и откладывалась из-за объявленного на стройке аврала. Частенько Сереге приходилось работать по две смены.

Как-то под вечер к одному из подъездов первого корпуса, где на двух этажах уже полным ходом шли отделочные работы, Урюпкин подогнал машину с панелями из прессованной стружки. Машина задела бортом за одну из берез, стоявших вблизи здания, и сломала большую ветку.

— Окосел? — крикнул шоферу дюжий парень, поджидавший панели.

— Па-адумаешь! — огрызнулся Урюпкин, выпрыгивая из кабины. — Тут этих дерев… я бы их все порубил, одна от них морока!

— Котелок твой шальной! — осуждающе проговорил другой рабочий, проходивший мимо. — Здесь же люди отдыхать станут. На березки эти под окнами… кому же не приятно будет посмотреть?

Из подъезда вышел угрюмый детина с лейкопластырем на квадратном подбородке — прораб стройки.

— Что за базар? — буркнул он, доставая из кармана помятого пиджака помятую папиросину.

— Урюпкин вон… Глянь, как покалечил березу, — сказал парень, открывая у машины задний борт. — Можно бы, наверно, и поаккуратнее.

— Ты кто: начальник, замечания всем делать? — багровея, вскричал ни с того ни с сего прораб. — Их давно пора спилить! Сплошная от них помеха!

И тут Серега, протиравший ветошью фары у своего самосвала, готовя машину к сдаче сменщику, поднял голову неспокойно, но твердо проговорил:

— Не спилите, Самойлов. Хватит, и так полрощи вокруг без нужды погубили по вашей бесхозяйственности!

Мгновенье-другое пораженный прораб не мог вымолвить словечка. А потом, чертыхаясь, снова заорал:

— А кто мне запретит? Я тут хозяин!

Крепко сжимая в руке ветошь, Серега все так же спокойно ответил:

— Мы, рабочие, не позволим! Потому что мы тоже здесь хозяева!

Женька, стоявший рядом с Серегой, со страхом подумал, что прораб сейчас бросится на шофера с кулаками, но тот, круто повернувшись, зашагал поспешно к складу, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу.

Осторожный, сдержанный Анисим, только что подъехавший с теми же панелями, осуждающе промолвил, подходя к Сереге:

— Зря ты с бирюком связался. Он тебе это припомнит.

Разжимая побелевшие губы, Серега упрямо тряхнул головой:

— Волков бояться — в лес не ходить. А по Самойлову и еще кое по кому давно тюрьма плачет.

В душе Женька был согласен с тихим неприметным Анисимом. «Не стоило Сереге из-за березки ссору заводить с прорабом. У нас лесу-то вокруг… ого-го сколько!»

Серега положил под сиденье ветошь, взял Женьку за руку.

— Саня, я пошел, — бросил он через плечо сменщику.

И они с Женькой направились неспешно к дороге. Молчали. Долго молчали. Потом Женька, с тревогой заглядывая Сереге в глаза, спросил:

— А он правда… может тебе напакостить?

— Кто? — рассеянно переспросил шофер.

— Ну, этот… бегемот прораб?

Серега вдруг улыбнулся. Улыбнулся необыкновенно лучисто. И сказал успокаивающе:

— Пожалуй, поперхнется.

Немного погодя Женька осторожно объявил:

— А к Жадиным утрось милиция наведывалась. Интересовались, откуда у них появилась машина кирпича и цемент.

Серега промолчал.

Спустились под яр, намереваясь искупаться в Усе, как где-то рядом, за кустами ветельника, послышались частые всхлипывания.

Вскоре на тропу вышел, согнувшись в три погибели, Петька Свищев.

— Ты чего ревешь? — спросил Серега мальчишку, расстегивая ворот гимнастерки.

Петька гнусаво захныкал:

— Бра-бра-братишка пропа-ал. У-утоп Валька.

— Как утоп? — всполошился Серега. — Да ты не хлюпай, а толком расскажи.

— Он с соседскими девчонками без спросу убежал на речку. — Петька грязным кулаком размазал по лисьей мордочке липкие слезы и снова чуть не захлебнулся удушливым ревом. — Те… те змеехвостки уж домой пришлепали, а Вальки… а Вальки моего нет, — через силу сдерживая слезы, продолжал он. — Говорят, Вальку какие-то тетеньки к себе поманили. Тетеньки тоже купались. Врут, чай, дурешки. Боятся сказать, что Валька утоп. Вернутся с работы отец с матерью… они шкуру с меня спустят. А во всем Санька Жадин… он во всем виноват!

Петька опять заревел, так и не досказав, какая вина Саньки Жадина в этой истории.

— Ситуация, — протянул раздумчиво Серега.

— А какие тетеньки купались? Девчонки тебе не сказывали? — спросил он чуть погодя Петьку. — Ну, перестань же коровой реветь!

— Ска-азывали… ненашенские тетеньки. Да они все врут с перепугу, язычницы эти!

— Ты вдоль всего берега прошел? И тетенек никаких не видел?

— Нет. — Петька помотал головой. — Ни тетенек, ни Вальки. Даже бельишко Валькино кто-то спор.

Серега подумал и сказал:

103